Авангард. Вариации на одну тему.
Пункты вечных хождений за правдой -
кухня, нары, пивная да морг...
Над системой, как лозунг, парадной,
ржавым обручем скалится смог.
Сколько прОжили, да не дожИли.
У великой идеи в долгу
надорвали и веру, и жилы,
наломали и дров на бегу.
Всё в единой упряжке, всё скопом,
сквозь завалы сплошных баррикад
затяжным социальным наскоком
к светлой цели мостили свой ад.
Но загнав лошадей в этой скачке,
от сохи мы сумели поднять
на орбиту наш строй и от тачки -
только в счастье не вышло загнать.
Выползая из бешеной драки,
вдруг заметили, как над мечтой
валтасаровы вспыхнули знаки:
кто виновен? и делать нам что?
Перегибы, ошибки, накладки -
покаяния нет... Ведь тогда
называть надо наши порядки
преступлением... Но все года
предыдущий - в козлах отпущенья,
ну а нынешний - вроде, как свят.
Чудеса из чудес превращений -
наше прошлое, как говорят...
Перед веком муштруясь в салагах,
всё пытаем, пытаем судьбу:
как увидеть в развёрнутых флагах
индульгенцию в меченом лбу?
Не приемлю расклада на части
из вины, неделимой на всех.
Грех народа есть следствие. Власти -
первородный, воистину, грех.
Добредя до ни в Бога, ни в чёрта,
здесь откроем счёт всех-сбитых-влёт,
кто не могут на вечных зачётах
нашей стройке поставить зачёт.
И безмерную вытащив тему,
мним великий измерить поход,
чтоб понять, как разросся в систему
тот начальный семнадцатый год.
Историзм в том ли, чтоб фифти-фифти?
Сразу виден сей флюс, что не в плюс...
Прорываются факты сквозь фикти:
болью - взгляд, коль судьбы перегруз.
И хотя я, как мог, не по моде
жил, протопала жизнь, словно слон,
не по мне, а по тем, кто к свободе
ближе был, кто свободой пленён.
Равны все мы в исходе фатальном,
прозревал каждый в собственный срок.
Воспитание было тотальным,
только кто-то сдал раньше урок.
Им не надо нести покаяний.
А незрячий, итожа года,
вне покоя и вне оправданий
обожжётся прозреньем стыда.
Так останутся, дай Бог, хоть вера
со стыдом, что нас, дай Бог, спасут...
Но у лжи и злодейства есть мера,
за которою должен быть суд.
...один из первых декретов большевиков - об отмене смертной казни...в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге вместе с царём Николаем II были убиты 10 человек: малолетний наследник, дочери, жена, врач, прислуга...за 80 вершинных лет нквизиции /1420 - 1498/ по всей Испании было осуждено на сожжение 10000 человек, т. е. около 10 человек в месяц. За 16 месяцев с июня 1918 года только по двадцати центральным губерниям России и только ревтрибуналами расстреляно более 16000 человек, т. е. 1000 в месяц... в 1919 году Ленин предлагал признать белогвардейские образования вокруг Советской республики, чтобы окончить гражданскую войну. Офицеры, сложившие оружие в Крыму, были уничтожены... ритуал копания осуждённым себе могилы рождён на гражданской войне... гражданская война унесла 18 миллионов жизней... насилие над крестьянами / продразвёрстка/ вызвало волну восстаний. Подавляли крестьян лучшие военачальники: Фрунзе, Тухачевский, Уборевич, Якир... создание института заложников: за убийство М.С.Урицкого только в Петрограде было расстреляно 500 невинных человек...
Слова эпохи "надо" и "даёшь"
всеоправдательны, как нож.
"Всегда права..." - и у солдат (1)
братоубийственный мандат.
Над полем ворон пролетал,
где ревзаконность грыз тотал.
Делён в два цвета мир - верней
в расход того, чья кровь бледней.
Рычаг насилия - наш пулемёт,
что старый мир мгновенно сковырнёт.
Наш новый мир, как бог-энтузиаст,
и человека вмиг пересоздаст.
С подходом классовым и правотой
свободу вымучит наш путь крутой.
Но вот беда системы пропашной,
что равных всех - удавкою одной.
И что создашь, когда - в нажим? -
"Невозражающий режим"... (2)
Расширит лексикон свой партлакей:
"Сам" и "Хозяин" - не о мужике...
Ещё в шеренге - волкодав "Нельзя":
низзя ходить нам без ферзя...
Отставить мыслезавихрение,
где путеводное "есть мнение"!
И распрямился б разум, но
встаёт "нецелесообразно".
А на призыв начальных лет -
лишь интердевочек ответ...
Но как безумнейше длинны
овраги классовой войны!
... на апрельском Пленуме ЦК 1922 г. по идее Зиновьева Каменев предложил назначить Сталина Генеральным секретарём ЦК. Тогда Ленин не возражал... после опубликования ленинской работы "Как нам реорганизовать Рабкрин" во все губкомы направлено письмо Политбюро и Оргбюро о болезненном состоянии Ленина, его отходе от дел, дневниковом характере статьи. Дезавуировали Ленина Андреев, Бухарин, Дзержинский, Калинин, Каменев,Куйбышев, Молотов, Рыков, Сталин, Томский, Троцкий... в 1926 г. в партии было более миллиона человек, вновь вступивших - 60%. Менее 1% имели высшее образование, 63% окончили лишь начальную школу. Опыт дореволюционной работы был у 1% партийцев... в 1936 г. распущены Общество старых большевиков, Общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев...
Есть особый вид страха - советский,
где у каждого - свой часовой,
где традиции казней стрелецких
приучили платить головой,
где не головы ценны - идеи,
что те головы взяли в залог,
где любые возможны вандеи,
где всю пьесу измыслил молох...
В чём трагедия Ленина, если
не нашёл он преемника в них,
и подбитое знамя не Энгельс,
а иной подхватил уставник?
В чём трагедия, если острожно
завещание - в общий загон,
если именем лгать было можно
под прищуренным взглядом его?
В чём трагедия, если и сам он
людоедства вспахал верхний пласт
и в фундамент вложил первый камень -
диктатурой отравленный класс?
В чём трагедия, коль идеалы
не смогли эту жизнь оправдать,
если даже и комодеяло
не прикрыло людского стыда?
Суть была и банально пребудет:
передрались за власть поствожди...
Левый, правый, - а лезут всё в будды
да в спасители, чтобы - судить.
Если правит свой бал конъюнктура,
всех их переиграет артист.
И по прутику веник культуры
переламывал семинарист.
По большому-то счёту делить им
было нечего... Лишь аппарат.
Выпадал из "тележки" политик, (3)
заклеймлял их пролетариат.
Скрежетал краткий курс поворотный,
стервецы норовили бить в пах,
но страшнее, чем просто животный,
вырастал в подсознании страх.
Что ж в себе все грехи признавали
те железные большевики,
что прошли сквозь расстрелы, провалы,
войны, каторгу? - Замысел скис.
Невозможно отстать от народа,
даже если он прёт не туда,
ошалев от разбойной свободы
утвержденья знамён комтруда.
/Хоть при чём тут народ... то шаманы
мировых революций закон
нам открыли, где все под охраной
в храм коммуны бредём босиком/.
Невозможна для гвардии старой
мысль, что дело её шло на слом...
Обвиняли себя, как заставой
защищая идею, что в лоб...
А охранница этой идеи
разоруживать перед собой
обожала, с ехидством владея
их - ТАК ПАРТИИ НАДО! - судьбой.
Неземная давила усталость...
А прозревших терзал полубог,
чтобы помнящих впредь не осталось.
Победителей выбил сапог.
В партпризывах себя растворяя,
низвела всех своих стариков
меченосцев манкуртова стая
в положение "меньшевиков".
Вот такая и сделала выбор
пьесы, автора, линии в крах,
пред которыми личность - на вымор,
где особого смысла госстрах...
..."в соответствии с пожеланиями трудящихся" отменяли выходные дни, зажимали выплаты по займам, освобождали от мучительного выслушивания симфоний Шостаковича, осуждали Пастернака, боролись с недобитыми буржуями, кулаками, попами, троцкистко-бухаринскими шпионами, педологами, генетиками-мухолюбами, космополитами, врачами-убийцами, инородцами, кооператорами, народными фронтами...
Оболванить народ - нет проблемы!
Обязательное большинство
вскинет руки без всякой дилеммы -
и накроет страну волчий вой.
От арен римских до стадионов,
от костров из людей до из книг
имя давящее легионов -
людоедский вопль своры: "Распни!"
Пульс истории Sosколокольно
оборвётся и в дрожь заклинит:
и вот нет уж народа, в ком "больно"
не смогло перевесить "гранит".
Нет народа... И прах гегемона,
прах прослойки - весь классовый прах
перемешан во славу закона,
по которому царствует страх.
Нет народа - одно населенье,
словно ряска в стоячей воде,
заражённой бациллами тленья...
Нет народа... Лишь тени людей.
Одурманен борьбою софизмов,
все заветы и гены поправ,
в правоверной системе социзмов
вылез неоклассический раб.
Самый-самый и в самой-пресамой...
Кто нахрапистей - тот и в верхах,
кто покладистей - тоже при сане,