Когда я был царём кошачьим

     В опавших листьях кошки серебрятся...
                                А.Микрюков

Когда я был царём кошачьим,
перелюбил немало бестий - 
наперсниц Бастет львиноглавой,
что, словно листья, серебрились
в моих владениях подлунных.
Сначала выбрал абиссинок,
потомков степняков нубийских,
со статуэтками столь схожих
египетских изящных Миу,
с прыгучей грацией косули
и шармом дикого окраса - 
не оторваться от подобных,
не сосчитав колец на рыжем,
что отемняют каждый волос.
Потом, конечно же, кораты - 
посланцы счастия у тайцев,
купить его столь невозможно,
как удержать морскую пену
или насытиться росою,
набухший слизывая лотос.
Затем уж очередь сиамок - 
с фигурой хриплых манекенщиц,
упрямых, как интеллигентки,
которых мучит сексуальность,
что с льдистых глаз голубизною
несообразно вдруг тональна.
А также бирм - священных кошек,
неутолимо сладострастных
лишь из-за душ переселённых
монахов храма Лао-Тзун,
что их хвосты рожкАми держат,
стыдливо белые носочки
на тёмных ножках допуская.
Не пропуская сомалийских
с миндалевидными глазами
и носом цвета вялой розы;
и балинезов узкобёдрых
и угловатых, как подростки,
что грациозностью порывов
Лолите вряд ли уступают.
И мимоходом: мэнкс безхвостых
с подпрыгивающей походкой,
и презирающих породы
другие бурм теплолюбивых,
и рексов с локонами фрейлин,
и скоттиш фолдов вислоухих,
картезианских чародеек
с упругой плюшевою шерстью,
британок добродушно крупных,
но не сравнимых с великански-
американскими мэйн-кун;
и своенравных этих русских,
точёных, длинноногих, словно
позёмки вьюжные в полях их;
лесных норвежских, что на ушках
серёжки-кисти, как у рыси, - 
подарок Фреи - гордо носят;
турецких кошек Ван - на шубке
их известковой сыпь каштанов,
и треугольные головки
полны янтарными очами.
И, наконец, матроны! - персы,
пришедшие из Хорасана:
заполонила стан неверных
орда Мохаммеда-пророка.
Всё многоцветие Востока:
камео с лёгкой красной дымкой,
рисунка мраморных размытость,
прищур надменных колорпойнтов;
биколор, где перемешались
ночь аравийская с верблюжьим
и молоком, и сединою;
и, о... любовь моя, шиншилла,
лунно-серебряный зверёныш.
Когда я стану человеком,
лишь о тебе грустить я буду,
глаз вспоминая изумруды
и шелест листьев, сходный со смехом.
Там говорить я буду в рифму
и сожалеть, что мало женщин
такому отдаются ритму...
Что кошкам надо от человечин,
объединившим "катце" с "кэтцер"?
Но иногда меня молиться
приводит кошка, что серебрится,
даря опять осенний вечер.
И под её я шнуррэн-муры
не стану ни на йоту гуру
в любви, но всё ж во сне ребячьем
в ночь выпрыгну царём кошачьим...

	катце - кошка (нем.)
	кэтцер - еретик (нем.)
	шнуррэн - смешной рассказ, сказка,
	мурлыканье кошки (нем.)